Этот мир иллюзия и майя. Новая философская энциклопедия - майя. О майя в священных текстах

Здравствуйте, дорогой читатель, добро пожаловать в реальность йоги. В этой статье поговорим о Майе-Иллюзии. Из современных аналогий, лучше всего подходит образ Матрицы – глобальной программы, в которой мы все живём и которая помогает воссоздаваться определённым нашим мыслям и желаниям. А мир на самом деле другой. Чтобы понять каков он, надо выйти из под власти Майи – Иллюзии. Именно выходом из неё все истинные духовные искатели и занимаются. Йога — это так же наука по выходу из навязанных Майей представлений о себе и мире. Невежество – корень всех бед, с ним борются все истинные религии и духовные пути. Главное проявление невежества – заблуждение о том, что мы являемся определённой личностью, помещенной в смертное тело, а не безграничным, сияюще-прекрасным вездесущим, вечно блаженным духом – сознанием . И навязывает такое отождествление с телом именно Майя – Иллюзия, или как её называют в – Сатана.

Что такое Майя — Иллюзия

Действительно понять, что такое Майя, осознать бесчисленность её проявлений и глобальность силы, можно только . часто рассказывал историю о человеке, которому докучал демон. Этот человек вычитал в ведических текстах мантру, которая должна была освободить от демона. Он всё подготовил согласно инструкции, прочитал над определённым порошком мантру и кинул порошек в демона. А тот рассмеялся и сказал: «Ещё прежде того как ты взял порошек, я уже был в нём, как он может навредить мне?».

Так и наш , уже загрязнен Иллюзией, поэтому с помощью него нельзя, как бы посмотреть на происходящее со стороны и уж тем более выбраться из сложившейся ситуации. Нужна интуиция, чтобы подняться над происходящим и увидеть картину в целом. Чтобы Увидеть Матрицу, надо выйти из Матрицы, и уже потом можно даже находясь в ней всё равно осознавать, что это всего-лишь программа, не реальность, реальность другая.

Ещё приведу историю рассказанную Йоганандой, о том, как Майя была сотворена:

Сат Чит Ананда (Безграничное Сознание, Существование и Блаженство) – наша Истинная Природа, когда захотела развернуть творение и создать множественность — бесчисленное количество душ-людей и всё остальное. Он-Она-Оно, а проще сказать , создал определённый покров отделённости, чтобы единое, как бы приняло образ различных форм, словно из глины были слеплены разные сосуды и предметы и вот был-таки сотворен первый человек. Но, будучи очень мудрым, первый человек сразу сел в медитацию и сразу достиг – изначального состояния единства, и так как он заработать ещё не успел, то на этом творение и закончилось. А изначальной задумкой Бога было всё-таки насладиться процессом игры в творение, и тогда Он вновь отделил от себя душу-человека покровом иллюзии отделённости, но создал этот покров более плотным. И тогда уже душа с интересом обратила свой взор на творение и тоже захотела поиграть в этом мире.
Всё было бы хорошо, игра была бы прекрасной – это как раз то изначальное состояние Адама и Евы в райском саду, но кое-что пошло не так. Сам этот иллюзорный покров, помогающий видеть единое, как множество разных существ и предметов, тоже имел своё собственное сознание, свою свободу выбора и свою волю. Майя (а это и есть этот иллюзорный покров), испугалась, что если всё будет так идеально, то вскоре чуть-чуть поиграв все существа её покинут – вернуться к состоянию Единства и она исчезнет. Поэтому Майя решила предпринять ходы по пленению душ людей, чтобы они не освободились, а остались в ней. Здесь она выступает, как истинный Сатана –искуситель и история с Адамом и Евой, со змеем на древе познания – это символическое описание произошедшего.

Когда человек потакает слабостям и плохим привычкам, не борется с ними (грехи православия так же об этом говорят), не – он сильнее погружается в Майю, если же стремиться к Истине и освобождению, прикладывает усилия для того, чтобы стать лучше, тогда человек побеждает Майю.

Почему так? Да потому, что любое нарушение Ямы Ниямы – это усиление потока энергии, текущее через во внешний мир. Цель Майи — это усилить данный поток, чтобы в человеке не было нужной энергии на познание себя и возвращение к Богу. Через текущую вовне энергию, Майя привязывает душу к себе, пленяет её. Кстати ещё и именно поэтому проявление на духовном пути тоже являются искушением — они так же тянут энергию во вне, поэтому та вплоть до полного освобождения их нельзя проявлять.

Цель йоги – перенаправить энергию вовнутрь и вверх. Перенаправленная и поднятая в аджна чакру энергия даёт человеку осознание своей истинной природы, счастье, блаженство и власть над Майей!

То есть Майя искушает людей, для того, чтобы они не стали сильнее Её. Чтобы Она смогла продолжить ими управлять, чтобы они остались её послушными рабами чувственных удовольствий и желаний.

Она предлагает власть над миром, но это будет власть в Её пределах, а не над ней. Если же победить Её искушения и достигнуть власти над Ней, то автоматически приходит и власть над миром (всеми тремя мирами – физическим, астральным и ментальным).

Так как же Майю победить? Перенаправить энергии внутрь и вверх. Этому способствует выполнение Ям Ниям, об этом говорит и для этого же нужен самый эффективный козырной туз в игре с Майе за абсолютное счастье – . Ведь, если даже ум человека уже отравлен Майей-Иллюзией, то нужен кто-то кто укажет путь и поможет по нему пройти, нужен тот кто уже победил Майю, в йоге такой проводник зовется гуру и считается что настоящая йога начинается только тогда когда человек

Дорогой читатель, ж елаю вам быть сильным и настойчивым в этой великий борьбе, в которой все мы, как вечные души, гарантированно победим. Вопрос только когда? Желаю вам, мой дорогой читатель победить, как можно скорее! И до встречи в реальности йоги.

Чтобы понять смысл Майи, необходимо разобраться с двумя понятиями - Очевидность и Действительность.

Очевидность - то, что преходяще, то, что имеет конечный период существования, то, что смертно. Действительность - то, что непреходяще, то, что бессмертно. Рассмотрим эти два понятия подробнее.

Что такое «Очевидность»? «Очи» - глаза. Очевидность - это то, что видно глазам. А видна глазам лишь форма предмета, или, например, тело человека, его физическая оболочка. Другими словами, мы принимаем за реальность, за очевидность лишь то, что перед нашими глазами. То же самое происходит относительно наших чувств, эмоций. Наше отношение к жизненному событию или ситуации мы принимаем за действительность. На самом деле это - заблуждение, иллюзия, Майя.

Любой предмет, человек, животное, горы или дерево устроены гораздо сложнее - это не только то, что мы видим явным образом. Все имеет свое внутреннее содержание. И так во всем! Но мы видим форму и принимаем ее за действительность. Но, то, что мы видим глазами, ощущаем или чувствуем, не является действительностью. Очевидное не есть действительное! Очевидность - это наш поверхностный взгляд на предмет, человека, какое-либо явление или жизненное событие. Очевидность есть иллюзия. Очевидность есть Майя!

Действительность - это суть вещей, суть предмета, то, что всегда было, есть и будет. Это то, что непреходяще, то, что бессмертно. Непреходяще и вечно Высшее Начало и наши устремления к нему. Вечны наши духовные накопления - лучшие качества человека (бесстрашие, любовь, благородство, щедрость, осознанность, ответственность и многое другое), которые со временем становятся сущностью каждого из нас, сущностью нашего зерна духа. Вечен опыт, который мы откладываем в Чаше Накоплений.

Именно поэтому Человек в обычном восприятии его другими людьми не является действительностью. Окружающие видят его и судят о нем, первоначально лишь по форме, позже по его поступкам. Но, и это не даст полной картины о человеке. Лишь рассматривая его во всей семеричной сущности, во всех оболочках (телах), видимых и не видимых глазу, он представляет собою уже реальность. Так же необходимо смотреть на все явления жизни. Именно поэтому обычный взгляд человека на вещь - неполон, несовершенен и однобок.

Наши эмоции, чувства, переживания, беспокойства по тому или иному жизненному событию, наши привязанности к кому-либо - все это иллюзия или Майя.

Не узрев глубины, сути явления, мы принимаем оболочку за реальность, тем самым легко впадая в заблуждение. В результате, например, на человека некрасивого внешне легко налагаем свои иллюзорные взгляды, не пытаясь проникнуть в самую суть, и, наоборот, всегда можно обмануться красивой внешностью.

Глядя на дерево видим в нем лишь дрова, бумагу или средство для получения кислорода, при этом, забывая или не зная того, что в каждом дереве живет дух, который проходит свою эволюцию.

Жизненный сюжет из фильма или спектакль в театре, мы не принимаем за действительное, хотя также переживаем и даже иногда плачем, если роль исполнена талантливо. Так и наша жизнь, какой бы убедительной она не казалась, она всего лишь Майя плотного физического мира, данная нам для единственной цели - накопить опыт, так необходимый для роста и развития духа. Этот опыт мы можем накопить лишь здесь, в плотном мире в физическом теле.

Жизнь человека временна, всё, что окружает и сопровождает его по жизни, не принадлежит ему, а дано лишь на время. Все приходит и уходит. То, что происходило когда-то в прошлом, казалось нам реальным, но где оно все? Люди, события, ситуации, волнения, хлопоты, ожидания… Все давалось и дается нам лишь для того, чтобы мы получили определенный жизненный опыт.

Оглядываясь в прошлое на пять, десять, двадцать лет назад мы видим, как быстро все меняется вокруг нас, как неумолимо все уходит в невозвратное. Где наше детство? Где юность и молодость? Неприятные жизненные ситуации или, наоборот, счастливые минуты жизни, всё ушло, но остался драгоценный жизненный опыт , полученный благодаря этим жизненным событиям. Этот опыт остается с нами навсегда. Этот опыт и есть та действительность, ради чего мы приходим на Землю.

Очевидное отношение к вещам, к событиям, к жизненным ситуациям, к людям окружающих нас, к окружающему миру вообще, все это приводит нас к ложным мыслям, и, как следствие к неверным решениям и действиям, за которые приходится порой горько расплачиваться. Этот путь, в конечном итоге, приводит нас к духовному тупику .

Драгоценная жизненная энергия растрачивается впустую на споры, на разбирательства всякого рода, на сожаления, излишние переживания, зависть, злобу, раздражение, ненависть и тому подобные негативные явления.

Так, не узрев действительности, и видя только очевидное, мы вновь и вновь погружаемся в гущу жизненных проблем.

Живя постоянно в этом нескончаемом круговороте жизни, мы теряем самое дорогое - теряем время, теряем жизненную энергию, пока, однажды, очнувшись, мы начинаем понимать, как много было потеряно и растрачено впустую… В этот момент приходит понимание и суть Майи.

Как избежать сетей Майи?

Необходимо стремиться узнавать как можно больше, расширять сознание. Надо учиться видеть не только форму, но и содержание, глубину предмета или явления, его суть .

Учится выделять главное, усматривая во всем целесообразность.

Чаще отвечать себе на вопрос: что делает мой дух сильнее, а что делает его уязвимым?

Перестать сравнивать себя с другими (можно и необходимо сравнивать себя вчерашнего с собой сегодняшним).

Жить не ради себя, а ради людей, для Общего Блага человечества и здоровья Земли.

Стремиться посвящать результаты своей деятельности не в угоду своего самолюбия, а во имя Высшего начала.

Знание и понимание того, что окружающий мир дан нам с целью - познать действительность и сделать накопления, даст нам возможность не попасть в сети Майи.

Направляя свое сознание на то, что вечно и непреходяще, можно оторваться от Майи, оторваться от иллюзорного окружающего нас мира, точнее, от нашего иллюзорного отношения к нему.

Сети Майи - путь в некуда.

Золото, богатство, всевозможные удобства, гонка за модой во всем - в одежде, в машинах, в домах, все это приводит к спорам, скандалам, зависти, ненависти, к недоверию друг другом, в конечном итоге - потеря времени и Психической Энергии, что, в свою очередь, приводит к психическим и нервным заболеваниям.

Всего этого можно избежать! Но, по причине нашего невежества и самообмана, наше сознание направлено в сторону иллюзорного майевичного мира.

«…Очевидность мира земного весьма реальна. Невозможно ее отрицать, ибо она есть. Но понимать ее преходящую природу и знать, что она не что иное, как Майя, ученик должен научиться на опыте жизни...» (Грани, 1971 г., 103 (Фев. 17)).

Все живут, ослепленные Майей. Но только через Майю можно прийти к пониманию действительности. Необходимо научиться среди преходящего находить элементы Вечности или непреходящего, научиться сквозь мираж Майи различать проблески действительности.

Наше сегодняшнее воплощение, наша сегодняшняя жизнь приносила уже и принесет нам еще, немало жизненных ситуаций, которые мы должны решать. Из каждой ситуации мы должны выйти победителем , приобретая драгоценный опыт. Иного выхода нет! Потому что «…поражение означает потерю всего и сведение на нет результатов многолетних усилий. Победа - это обязательство духа перед собою и перед Учителем…» (Грани, 1966 г., 578(М.А.Й.)).

Выпутавшись из сетей Майи, можно почувствовать настоящую жизнь, жизнь полную Света и благополучия. Можно свободно вздохнуть полной грудью и твердо сказать «Майя, отступи!».

И, еще, отдельно о таком проявлении Майи, как привязанность . На примере «привязанности» также можно понять суть Майи.

У каждого из нас есть свои привязанности. Бывают привязанность к деньгам, к вещам, к детям, к любимому человеку и множество других вариантов привязанностей.

В корне привязанности лежит эгоистическое желание обладать. Но, как было показано выше, нам в этой жизни ничего не принадлежит, и дается лишь на время.

Вещь, которая сейчас нам принадлежит, принадлежит нам временно, хотя бы по одной простой причине, что у любой вещи есть свой срок годности, по истечению которого она придет в негодность, и что тогда? Трагедия жизни?

То же самое с привязанностями к родным, близким, любимым людям или, как часто это бывает, привязанность к детям. «Но, как это так, не быть привязанным к ребенку?!» - слышим мы иногда, - «Это же, ребенок!». И в данном случае такие мысли и слова - заблуждение.

Дети приходят к нам для получения своего личного опыта, они не принадлежат нам, несмотря на то, что мы являемся их родителями. Наша задача, как родителей, беречь еще не окрепшее сознание детей от пагубных влияний внешнего мира, помогать им, но не решать за них какие-либо жизненные ситуации, а быть их ангелами-хранителями, пока они сами твердо не встанут на Свой жизненный путь.

Любить их безусловной любовью, просто за то, что они у нас есть.

Притча Соломона «Всё пройдет»

Соломон - легендарный правитель Израиля, третий еврейский царь. Он правил страной долгие годы. Несмотря на то, что в период его правления Израиль достиг высшего расцвета, жизнь его была непростой. Царь много пережил, прославился своей мудростью, справедливостью, но часто выходил из себя даже по разным пустякам, а если происходили более серьезные переживания, он долго не мог восстановиться. Однажды царь Соломон попросил мудреца помочь ему справиться со страстями. Мудрец принес ему кольцо: «Именно в кольце твое спасение от бурных эмоций. Надень кольцо. Когда будешь гневаться, посмотри на него - ты успокоишься. Если тебе будет очень весело, тоже посмотри на него. Это тебя отрезвит».

И, действительно, в первом же порыве отчаяния, Соломон внимательно взглянул на кольцо и прочитал надпись «всё пройдет». Удивился, задумался и … успокоился. Он вспомнил, как часто гневался, грустил, отчаивался, но довольно скоро забывал об этом и жизнь продолжалась. Когда ему было радостно - и взгляд падал на кольцо, он опять видел эти слова, и понимал, что радость не будет длиться вечно. Впереди опять его ждут возможные потери, печали.

Он понял, что надо относиться философски к пониманию того, что всё в жизни меняется. И, действительно, кольцо помогало и часто выручало его в трудные моменты жизни. Ведь всё пройдет.

Соломону казалось, что он обрел гармонию. Но как-то раз, ему было так плохо, что даже кольцо ему не помогло. Царь Соломон сорвал его, хотел выбросить, и вдруг увидел надпись на внутренней стороне - «И это тоже пройдет». И опять - помощь, опять появление новых сил.

Прошло много лет правления. Соломон стал понимать, что ему пора уходить в мир иной. В который раз он рассматривал кольцо, с которым не расставался никогда и, казалось бы, знал каждую щербинку на нем. С грустной улыбкой царь прочитал одну надпись «Всё проходит», затем вторую - «И это тоже пройдет» и с тоской подумал: «Вот всё и прошло». И вдруг луч солнца осветил какие-то еле заметные буквы, выступающие на ребре кольца. Он пригляделся и прочитал «Ничто не проходит».

Майя

(впервые встречается в инд. текстах упанишад и брахманах) – имя богини, которая воплощала принцип обмана в мире. Майя...

(впервые встречается в инд. текстах упанишад и брахманах) – имя богини, которая воплощала принцип обмана в мире. Майя – инд. слово. Оно обозначает также искусство, посредством которого вызываются чудеса, или же сами эти чудеса. Наконец, в философии Шанкары “майя” является обозначением “перевертывающего” (виварта), преобразующего принципа, определяющего существование мира. На Западе это слово стало известно благодаря шопенгауэровскому выражению “покрывало Майи”, которым тот хотел выразить иллюзорный характер мира (см. также Индийская философия).

Майя

(инд. слово, означающее иллюзию): (санскр.): означает относительность, относительную правду, творимый разумом и физической...

(инд. слово, означающее иллюзию): (санскр.): означает относительность, относительную правду, творимый разумом и физической силой мир, не дающий полного представления о реальности; неистинный, иллюзорный мир, создаваемый неведением, в противоположность тому неконвенциальному, нераздельному бытию, который стоит за ним и который, с точки зрения буддизма, и есть истинная реальность. В буддийской философии обозначает низшую степень познания (что характерно и для философии Шопенгауэра, опиравшегося на индуистскую мысль).

Майя

(санскр. “иллюзия”, “обман”) – один из основных терминов, относящихся к фундаментальным миросистемным...

(санскр. “иллюзия”, “обман”) – один из основных терминов, относящихся к фундаментальным миросистемным представлениям индуистской и буддииской религиозно-философских традиций Впервые встречается в Ведах в качестве характеристики способности богов (дэва), демонов (асура, ракшас) и стихийных духов принимать обличья, необходимые для действий в посюстороннем мире. В сходном смысле M широко употребляется в Пуранах (“сказания о древнем”), эпосе, местном фольклоре. Так, по сюжету “Рамаяны” ракшас Равана похищает Ситу, приняв облик святого-аскета. В этом случае смысл М. не выходит за пределы характерного для мифических и сказочных традиций мира принципа “всеобщего оборотничества”, магической силы перевоплощения. Уже в раннеиндуистской (брахманистской) традиции М. получает все более широкое значение. Формируется персональный образ многоликого, полиморфного божества Майя, не игравшего, впрочем, важной роли в религиозно-культовой практике. Концептуальное и категориальное оформление М. получает в ходе разработки буддистского вероучения и философского мировоззрения. В раннебуддистских сутрах М. становится одним из основных инструментов преодоления ортодоксальных брахманистских представлений о мире как реально сущем теле Брахмы, Праджапати, Пуруши, структурированном по аналогии с варновой социальной системой. Благодаря этому иерархическому принципу, исполнение социальных предписаний каждой варны приравнивалось к сакральным действиям, включая изучение и поклонение ведическим текстам для самих брахманов. Буддизм радикально отвергает социоцентризм такого рода, объявляя всю целокупность феноменального существования иллюзорной Осмысление внешнего предметно-акционального мира как M. – первая ступень “срединного пути”, провозглашенного Буддой в качестве пути к спасению. “Ложное сознание”, воспринимающее М. как реальность и являющееся одной из причин страдания, помимо эгоцентрической направленности, характеризуется невежеством (авидья). Последнее включает и веру в очистительную силу сакральных текстов, очистительных ритуалов, жертвоприношений, посредничества брахманов и аскетов в обращении к богам и т. д. Преодоление суеверий, страстей, аффективных желаний и “демонов страха”, руководящих “ложным сознанием”, открывает путь созерцанию мира как всепроникающего потока дхарм, вечного становления и изменчивости. Постигаемая на этом пути истинная реальность – духовное бытие – полностью актуализуется лишь в нирване Ранний буддизм (хинаяна) в целом удерживает присущее большинству религиозно-философских традиций представление о субстанциональности духовного и вторичности телесно-материального. С развитием махаянистских направлений концепция М. распространяется и на духовную сферу Так, в учении школы йогачара (II в. н. э.) разрабатывается тезис о тотальной ирреальности бытия: феномены внешнего мира суть образы, порожденные монашеской медитацией. Все многообразие дхармического движения сводится к модусам единого и невыразимого “сознания-сокровищницы” (алаявиджняны), соотносящегося с иллюзорными манифестациями миров кармы. Это сознание лишь потенциально обладает субстанциональностью, тяготея стать “таковостью” (татхата) – нирваническим не-состоянием, элиминирующим всякое движение и различие. Тем самым всякое сознание порождает ошибочные представления и подлежит классификации в качестве М., будучи неизбежно формой движения (восприятия и конструирования идей). Йогачара радикализует буддологические представления, оспаривая телесно-элементарный субстрат природы Будды Гаутамы: тело последнего в земном существовании есть лишь видимая форма (нирманакая), принятая извечным Абсолютным Буддой для общения и спасения людей. Сам абсолют был и остается трансцендентным, оказываясь в посюстороннем мире проявлением М. Эти мотивы сопряжены с фундаментальной концепцией пустоты (шунья, шуньята), разработанной Нагарджуной (предположительно I – II вв. н. э.). Согласно его положениям, все сущее и являющееся в качестве такового есть пустота, включая дхармы и дхармический субстрат сознания. Все порождения сознания – “зависимы” и “связаны” со “здесь-бытием”, или М. Следовательно, знаково-символические системы любого рода (особенно понятия – озвученные или записанные) никак не соотносятся с истинной реальностью, не позволяют достигать ее даже в сфере представления. Отсюда – сомнение в необходимости сакральных текстов самого буддизма, знаковая форма которых скорее затемняет их смысл и может служить лишь подготовительным этапом для “вступившего в поток”. Эта концепция (апоха), введенная Дигнагой (VI в.), стала концептуальным базисом чань/дзэн школ Китая и Японии. В учении Бодхидхармы (ум. 528) обосновывается путь к просветлению не через ученость и предписанную добродетель, а посредством синтеза медитативной интуиции и повседневно-практической деятельности. Наставник чань Даои (701 – 788) утверждает тождественность повседневной речевой и деятельной практики “деяниям Будды”. Соответственно, всякого рода представления о реальности “небесного Будды”, нирваны, трансцендирующего восхождения суть проявления того же порядка, что и М. В последующей чань/дзэн традиции укрепилась максима “Увидишь Будду – убей Будду”, ориентированная на радикальное разрушение свойственного религиозному сознанию пиетета перед сакральным, божественным, сверхсущим. Концепция М. в чань-буддизме в определенных аспектах смыкается с фундаментальным даосским принципом у-вэй – недеяния, сила которого черпается в безмолвии и отсутствии. Внешне упорядоченное и подвижное бытие скрывает горизонт истины, погруженность в него отсекает от естественности, порождает суетность и, как следствие, неудовлетворенность. Просветление (в понимании, свойственном традиции чань) не есть результат последовательного процесса и не может быть транслировано посредством знаковой дискурсии, подражания и почитания. Вне столь широко определяемой сферы М. находится лишь подлинное тело Будды – дхармакая, тождественное универсуму-абсолюту, равносущее во всем живом, данное в нем как непрояснимая и невыразимая татхата. Отсюда истекают кардинальные формулы махаяны – “Будда и обычный человек – одна сущность” и японской школы Сингон-сю – “Стать буддой в этом теле”, направленные на внерациональное раскрытие “внутреннего” дхьяни-будды или бодхисаттвы в каждом человеке. В отличие от буддизма, неортодоксальная традиция джайнизма фактически не придает значения концепции М., утверждая реальность и плюральность субстанции. Единая субстанция вечна и постоянна, множественность явлений – ее модусы. Помраченность бытия как бытия души полагается “зараженностью” последней материальными частицами. Познание реальности и избавление от страстей и пороков обеспечивают освобождение. Обе задачи решаются обращением к текстам учителей-тиртханкаров и. почитанием их авторитета. Вместе с тем, в философии джайнизма в качестве иллюзорного рассматривается бытие Бога (в силу невозможности достоверного знания о нем). В формирующейся с учетом опыта буддизма и джайнизма классической индуистской мысли идея М. приобретает важное значение и концептуальную оформленность. В школе адвайта-веданты, основанной Шанкарой (ок. 788 – ок. 820), понятие М. приобретает двоякий смысл: для Бога М. – желание создать “магическую видимость” творения, зафиксированную в текстах ранних Вед; для большинства людей М. – неведение, порождающее иллюзию. Во втором случае синонимом М. являются понятия аджняна (неосознанность) и авидья (неведение). Шанкара утверждает, что М. в качестве магической силы Бога не является его атрибутивным признаком, т. к. Бог в состоянии произвольно ею распоряжаться – вплоть до отказа. Вместе с тем, М. не составляет особой субстанции или сущности в Брахмане, будучи неотделимой от него как сила обжигания – от огня или сила воления – от волеполагающего разума. Шанкара рассматривает М. как некий материальный элемент божественного первоисточника – пракрити. Именно она и есть миросозидательная основа; хотя само творение мира в данном случае – лишь видимость изменений (виварта-вада). Объекты мира возникают из М. эволюционным путем, комбинации “тонких первоэлементов” порождают множественное сущее. Но мудрый и знающий тождественность мира и Брахмана не поддается на уловки М., непосредственно видя божественное первоединство сквозь “покрывало майи”. В теории адвайта-веданты разрабатываются положения, развивающие смысловые мотивы концепции М.: “следствие не отличается от причины”, “форма и качество не отличаются от субстанции”, “истинное бытие потусторонне и неизменно для всех объектов”, “бытие есть самовыявление сознания”, “истинное бытие есть бытие Бога, или Брахман”. Исходя из этого, Шанкара постулирует рядоположенность “сновидческого опыта” и “опыта бодрствующего сознания”, т. к. оба они суть разные стороны М. Следовательно, мир (предстающий в трех аспектах – видимом, эмпирическом и абсолютном) принципиально неописуем (анирвачанья), не может считаться ни реальным, ни нереальным: “Все частные способы бытия с различными именами и формами реальны как бытие, но нереальны как частности” (Чхандогья, 6.3.2.). Целевой аспект мира и жизни выражен в необходимости “исчезнуть в бытии” с тем, чтобы обрести истинную самосущность: тело нереально, реально только сознание, но как самотождественность сознанию Брахмана. Постижение и достижение этого суть вечное пребывание в блаженстве самосущего и абсолютного сознания. Впоследствии учение адвайтаведанты было объявлено сверхфилософией и единой мировой религией Рамакришной (1834 – 1886) и Вивеканандой (1862 – 1902). В отличие от Шанкары, Рамануджа (ок. 1056 – 1137) рассматривает М. как реально существующую магическую силу и потенцию Бога, его способность творчески воздействовать на собственный материально-элементарный субстрат (пракрити). Следовательно, творение мира – реальный божественный акт, а сам мир – отнюдь не иллюзорен. М. не может быть вне понимания реальности, вне начала, вне основы. Ее непознаваемость связана не с запредельностью природы, а с реальными трудностями представления и познания иллюзорных объектов, так что М. лишь неопределима, но не беспредельна и безначальна (анади). Брахман включает в свою природу чистую материю и ограниченные (отдельные) души. В чистом виде он – непроявленная каузальность, в объективированном виде – тождествен миру объектов и одушевленных форм. Бог и человек тождественны и различны: тождественны, ибо человек есть воплощенный Бог, различны, ибо существуют в разных модусах. Освобождение души достигается праведной жизнью и преодолением иллюзии полного различия человека и Бога. В других школах индийской ортодоксальной философии проблема М. решается и разрабатывается в различных аспектах. Так, согласно учению ньяя, аналогом М. может быть заблуждение – отождествление Я с телом, чувствами и умом (манас). Сходным образом рассматривается М. и в школе вайшешика, вместе с ньяя утверждающей реальность элементов мироздания. Хотя элементы (буддхи) вечны, их комбинации – временны; вера в стабильность и вечность мира может характеризоваться как М. Санкхья объявляет главной причиной страдания неведение – неспособность отличить Я от не-Я. Чистое едино-множественное Я (пуруша) свободно от любых проявлений движения, изменения и неудовольствия. Состояние зависимости Я от не-Я (тела, ума, мира объектов) и есть М. Согласно философии йоги, страдание вызывается пятью причинами: невежеством, отождествлением Я с разумом, жаждой удовольствий, страхом боли, страхом смерти. Эти присущие индивидам свойства являются вариантом М., скрывающей истину и путь к освобождению. Некоторые школы мимансы выдвигают тезис о том, что вера в реальность бытия Бога является следствием М. В целом разнообразные концепции М. соответствуют одному из основных стимулов индийской религиозно-философской мысли: обоснованию пути к освобождению личного Я от связей и зависимостей изменчивого и нестабильного мира, порождающих страдания, помраченность, ограниченность и невежество.

Е. В. Гутов

Майя

1) в буддизме мать царевича Гаутамы, будущего Будды; 2). филос. категория в различных направлениях индуизма и буддизма:...

1) в буддизме мать царевича Гаутамы, будущего Будды; 2). филос. категория в различных направлениях индуизма и буддизма: а) причина видимости, кажимости, иллюзорности мира, особая сила бога, с помощью к-рой вечный, бесконечный, единый Брахман предстает конечным, множественным, изменчивым, т. е. причина, дающая возможность видеть единое во многом и многое в едином; б) М. – это скрытое желание бога создавать видимость существования.

– «колдовство», «мистификация», «иллюзорность»), понятие индийской мысли, означающее как силу космической иллюзорной креативности, так и ее результаты. На уровне субъективного восприятия соответствует неведению (авидье) относительно истинной природы вещей.

Ведизм и индуизм.

В Ригведе Майя является одним из распространенных слов, обозначая в применении к демонам и врагам колдовские чары, а в применении к богам – волшебную силу и способность к чудесным превращениям. Враждебным «колдовским силам» (майи во множественном числе) противопоставляется Майя как «волшебная асурическая сила» хранителей мирового порядка Митры и Варуны, посредством которой они могут отразить магию злых сил, расставляя повсюду свои хитрости-силки, также обозначаемые как майи. Майи как волшебные метаморфозы являются атрибутами не только Митры и Варуны, но и царя богов Индры, а также ремесленников Рибху, потомков риши Ангираса, которые стали впоследствии богами. Благодаря силе Майи бог огня Агни может стимулировать жертвоприношения, и даже обычные жертвователи именуются обладателями Майи. Весьма значимый контекст выявляется в гимне, где Майя как «великое чудо» Варуны отождествляется с измерением земли посредством солнца.

Многие индийские исследователи адвайта-веданты пытались доказать, что ведантийскую концепцию Майи можно обнаружить уже в древних Упанишадах, первое появление этого понятия происходит не ранее, чем в явно послебуддийской Шветашватара-упанишаде . Здесь Майя означает, наряду с обычным заблуждением, также мировую силу. Великий Владыка (Махешвара) как «носитель заблуждения» (майин) создает из материи священного гимна стихи, жертвоприношения, все прошедшее и будущее, и весь мир «проникнут» его «членами»; сама же Майя отождествляется с Пракрити, ее узами связывается индивидуальная душа. Здесь различимы черты философствования в духе веданты (которое обнаруживается и ранее в том же тексте – в обоснованиях того, что именно Брахман, а не какое-либо иное начало мира, материальное или духовное, является его причиной), и присутствуют уже два существенно важных тезиса: мир на деле является манифестацией Божества, и сила Майи оказывает «связующее» воздействие на индивидуальное сознание.

Среди упоминаний о Майе в эпических текстах обращают на себя внимание отрывки из Бхагавадгиты , где Кришна сообщает, что он периодически воплощается на земле, опираясь на силу собственной Майи, и что мир не видит его истинной природы из-за действия трех гун, и называет это действие своей собственной «гунной Майей», которая труднопреодолима, преодолевают ее лишь те, кто полностью полагается на Кришну. Чуть позже он подтверждает, что мир не познает его как нерожденного и неизменного вследствие его же «йогической Майи». Здесь отчетливо выражена идея источника бытия как источника сознательной мистификации людей, но мир еще не мыслится как иллюзия.

Параллельно начинается освоение этого понятия в индуистской мифологии: имена Майдэви («Богиня Майи»), Майявати («Обладательница Майи»), Махамайя («Великая Майя») прилагаются как к супруге Шивы Дурги, так и к жене бога любви Камы – Рати.

Буддизм махаяны.

В классическом буддизме Майя означает лишь склонность отдельных индивидов к обману и мистификации. В Аштасахасрике (Восемь тысяч стихов ), уже пронизанной идеями ранней мадхьямики (1–2 вв.), ученик Будды Субхути наставляет богов в том, что все существа подобны иллюзии (Майя) и снам. Более того, эти существа и иллюзия не суть нечто различное. Иллюзии и сновидениям подобны все объекты мысли, а также и тот, кто начал свой путь к «просветлению», и тот, кто уже его достиг, равно как и само его состояние «просветленности» и, наконец, сама нирвана. В ответ на недоумение богов Субхути подтверждает, что нирвана и иллюзия не две разные вещи и иллюзорным было бы даже то, что выше нирваны, а именно – бодхисаттвы, будды и сама высшая премудрость (праджняпарамита).

Концепция Майи разрабатывается по крайней мере в двух сочинениях Нагарджуны (2–3 вв.). В Юктишатаке (Стостишье логической аргументации ) способ существования мира есть фантасмагория (майя) поддерживаемая индивидуальным незнанием-авидьей, но в этом мире царят аффекты привязанности (клеши) и «жажда» объектов и становления (тришна), которые делают эту фантасмагорию тягостной и обусловливают необходимость освобождения от нее через дисциплину сознания. В Ратнавали (Гирлянда драгоценностей ) оппоненту-вайбхашику, стороннику реальности дхарм всех трех времен, противопоставляются строфы, излагающие учение об иллюзорности существования. В одном из приписываемых Нагарджуне гимнов (Чатухстава , ст. 14) Будда прославляется как прозревший круговерть сансары, о которой нельзя говорить ни как о конечной, ни как о вечной и которая подобна иллюзии- сновидению (свапна-майя).

В Ланкаватара-сутре , на которую опиралась другая школа махаяны – виджнянавада, появляется знаменитый образ иллюзорного огневого круга, который образуется посредством вращения факела и столь же реален, как реален этот мир. Другие частые уподобления сближают вещи с призраками колец перед зажмуренными глазами или с мыслительными фантомами вроде рогов зайца, подтверждая тезис о том, что в этом мире нет ничего реального, включая само освобождение от него. Черты близости к Ланкаватаре обнаруживает сочинение Бхавана-крама (Поэтапное созерцание ), специально посвященное учению об иллюзорности существования. Согласно трехчастному делению реальности на уровни, которое разрабатывалось виджнянавадинами, вещи, понимаемые как независимые от сознания, относятся к воображаемой реальности (парикальпита-свабхава), тогда как высшей реальностью обладает лишь «чистое сознание».

Веданта.

Учение о Майе было необходимо веданте строгого монизма (адвайта-веданта): Абсолют-Брахман как мировое сознание в качестве «единого, без другого» должен был быть примирен с наблюдаемым миром множественности и становления.

В Мандукья-карике Гаудапады (6–7 вв.) пробуждение души от сна под действием безначальной Майи означает осознание того, что мир не существует. О вещах нельзя сказать ни того, что они вечны, ни того, что они преходящи, – их порождение сходно с действием Майи как волшебной силы, которая определяет сознание как во сне, так и наяву, но и она, в конечном счете, относится к не-сущему. Здесь очевидны заимствования как из мадхьямики, так и из йогачары (ср. прямое упоминание Будды в завершающих стихах).

Хотя доктрина Шанкары (7–8 вв.) обычно именуется майя-вада («учение о Майе»), термин «майя» встречается у него редко, во всяком случае значительно реже, чем авидья или нама-рупа («имена и формы»). Среди этих нечастых прецедентов следует отметить важную формулировку в его основном сочинении Брахмасутра-бхашья , согласно которой Высший Атман (Брахман) является по природе бездействующим и активным только посредством Майи. Та же идея выражена в его комментарии к Бхагавадгите , где Кришна убеждает Арджуну в том, что он все создал (в том числе четыре варны) лишь под углом зрения Майи.

Чуть более подробно учение о Майе раскрывается в произведениях, приписываемых Шанкаре, но на деле, вероятно, ему не принадлежавших. Так, в миниатюрном пятистишье Майяпанчака (Пять стихов о майе ) Майя ответственна за связи между теми объектами, которые на деле друг с другом не связаны. В трактате Вивекачудамани (Драгоценный камень различительного знания ) Майя, отождествляемая с авидьей, определяется как творческая потенция (шакти) Божества, составленная из трех гун, а в Сарваведантасиддхантасанграхе (Компендиум всех доктрин веданты ) Брахман как чистое сознание становится при соединении с Майей как «приложением» к нему источником всех мировых феноменов (авьякта) и созидательным божеством-ишварой.

Современник Шанкары Мандана Мишра, автор трактата Брахмасиддхи (Установление Брахмана ), утверждает, основываясь на авторитете Упанишад, что любая множественность нереальна, но основывается на Майе. Ему же принадлежит и формулировка проблемы: какова реальность самого Незнания? Авидья, природа которой отождествляется с Майей, не может считаться ни вполне реальной, ни совершенно нереальной. В первом случае она должна была бы быть вещью, идентичной Брахману, но тогда она не была бы только незнанием (ибо незнание, в отличие от реально сущего, преодолимо), во втором – не могла бы быть основанием для практической деятельности (подобно прочим фантомам вроде небесного цветка).

В раннеадвайтистском тексте Дакшинамуртистотра-варттика (по-другому Манасолласа ), приписываемом обычно ученику Шанкары Сурешваре, дается развернутое определение Майи как «промежуточной», неопределимой сущности. Слово «майя» есть обозначение того, что сопротивляется разуму: она не есть не-сущее, ибо является, и не есть сущее, ибо «снимается» в истинном познании; она не тождественна сознанию и не отличается от него; она не состоит из частей, ибо не производна от каких-либо компонентов, и не есть нечто простое, ибо ее «продукты» являются составными; поэтому она подобна блуднице, которая вводит в заблуждение до тех пор, пока не становится познанной. Позднейшие адвайта-ведантисты определяли природу Майи как «неописуемую» (анирвачания).

Ведантисты размышляли преимущественно над двумя вопросами, связанными с Майей: как она соотносится с Незнанием, и где она расположена. Согласно одному из решений, целесообразно различать два уровня Незнания – индивидуальное и «корневое» (мулявидья) и Майя (ср. построения Вачаспати Мишры). По второму вопросу адвайтисты склонялись к двум разным решениям: одни считали, что Майя каким-то образом размещается в самом Брахмане, другие помещали ее в индивидуальных душах (джива).

Между тем вишнуитские ведантисты, выступившие против шанкаровской системы именно из-за ее иллюзионизма и называвшие ее «переоблаченным буддизмом», подвергли критике адвайтистскую концепцию «корневого» Незнания. Согласно Раманудже (11–12 вв.), незнание не может размещаться ни в индивидуальных душах (сама их индивидуальность порождена Незнанием, а причина не может зависеть от следствия), ни в Брахмане, которому тогда надо приписать незнание. Если оно скрывает Брахмана, то это противоречит его «самораскрывающейся» природе. Оно не может быть и сущим и не-сущим одновременно (по адвайтистам, «невыразимым»), ибо вещи бывают либо сущими, либо не-сущими. Неведение как Майя не может быть «создателем» этого мира, ибо отрицательная по определению величина не способна быть «положительным» началом. Наконец, если признать его таковым, оно будет непреодолимо в принципе, ибо ничто «положительное» не подлежит разрушению.